…Осень. В вазе на столе нахохлились рыжехвостые листья. Пару дней назад мы собирали их в парке с мужем, и они весело топорщились в наших руках. Я сплела венок из кленовых листьев и водрузила его на голову своего обожаемого муженька.

– Очень кстати, – рассмеялся он, – рыжие листья, на рыжую шевелюру.

– Ты у меня не рыжий, ты – золотой. Не муж, а просто золото, и я тебя очень люблю, – ответила я.

Но не всё то золото, что блестит… Впрочем, обо всём по порядку…

…От меня только что ушёл муж, и сидушка на унитазе в нашей уютной квартире опустилась на неопределённый срок. Как сказала бы одна моя приятельница: «И всё стерильненько». Кто бы мог подумать, что тихая и спокойная жизнь может в одночасье превратиться в беспощадный смерч, который разрушит наше уютное гнёздышко. Всё так неожиданно… Одним словом – гнездец!..

Дело в том, что самодостаточные замужние дамы, как правило, живут счастливо и стабильно, ну или создают видимость, что у них всё, как в любовном романе. Они уверены в том, что одиночество их никогда не коснётся, а если и коснётся, то они – такие все из себя правильные – останутся гордыми и непреступными… Я тоже так думала, когда спала на плече горячо любимого мужа: «Мир прекрасен», – улыбалась я своим мыслям, потягиваясь, как кошечка, игриво завлекая супруга в мир иллюзий и ощущений. Мы занимались любовью, пили кофе, воспитывали сыночка, и всё было замечательно. А уж какой я была моралисткой, – судила направо и налево тех дамочек, которые с тоской смотрели на моего ненаглядного. Мне казалось, что совсем уж неприлично взрослым женщинам болтаться по улице, сидеть в кафе и пить пятую чашечку кофе, потягивая сигарету, в надежде, что появится долгожданный принц.

«Какая низость, – думала я. – Ну как они могут себя так непристойно вести?!» Складывалось впечатление, что одинокие женщины откровенно предлагают себя за бесценок, как вещи из прошлогодней коллекции на распродаже. Мне казалось, что я прекрасно понимаю, почему эти дамы остались одинокими, и почему у них не было постоянных мужчин. Уж я-то точно знала, что мне, такой порядочной женщине и замечательной хозяйке, муж верен до гроба. Моя суперумная голова и мысли не допускала, что всё может быть совершенно иначе. Пока одним ничем не отличающимся от других днём, я не получила эсэмэску со словами: «Старая кляча». Первое желание было перезвонить и нахамить обидчику, благо на сотовом высветился номер телефона. Затем я подумала и решила, что кто-то ошибся адресатом. И мне снова стало хорошо и спокойно. Через несколько дней получаю новое сообщение: «Старая кляча, требующая замены». Ну, это уж было слишком! Я стала просчитывать разные комбинации своих действий, одновременно пытаясь понять, кому нужно вывести меня из равновесия. Скорее всего, это проделки конкурентов моего мужа. Его дела пошли в гору, и он в последнее время отдаёт много сил и времени своей работе. Ну, думаю, и пусть злятся. Оно и понятно, далеко не у всех такие приличные жены, как я. Как это низко – завидовать другим…

Боже мой, какая же я была святая наивность! Еще с бóльшим старанием я повышала сервис обслуживания своего мужа: обглаживала, обстирывала, напоминала о средствах гигиены с удивительными и завораживающими запахами…

Между тем народная мудрость гласит, что умные женщины заботятся о себе, а глупые – о муже. Но мне-то хотелось верить, что я самая умная и поэтому, забыв о себе, готовила своего супруга на роль принца. Жаль, что не догадалась подарить этому мерзавцу на Новый год белого коня для полноты образа.

Друзья мои, я с пониманием относилась к тому, что мой муж задерживался допоздна на работе, а иногда работал и по выходным. Одним словом, вела себя как верный соратник и оруженосец… Пока однажды не пришла ещё одна эсэмэска… но не на мой телефон, а на номер моего благоверного: «Люблю, скучаю, целую. До встречи. Твоя Соня». Я никогда не проверяла карманы своего мужа и никогда не позволяла себе читать сообщения, пришедшие на его телефон. А тут меня словно бес в ребро толкнул. Мужа нет, он мусор выносит, а телефон напоминает о том, что пришла эсэмэска. Думаю: «…а вдруг в ней что-то важное, ну прямо-таки вопрос жизни и смерти…» Оказалось, вопрос касался моей моральной смерти. Я взяла и прочитала эту дурацкую эсэмэску. В глазах потемнело, ноги стали ватными, а сердцебиение увеличилось, наверное, в два раза. Всё бы ничего, но номер телефона был тот же, что и в моём сотовом с оскорбительными сообщениями. В любовном треугольнике, как известно, один угол всегда тупой, и, видимо, этим тупым углом оказалась я… Решительно нажав на кнопку вызова абонента, я приготовилась сказать всё, что думаю!.. Но не успела, так как нахальный девичий голосок стал мне протяжно говорить всякие телячьи нежности, типа «Привет, котик. Твоя малышка так соскучилась по тебе…» и т.д., и т.п. Вы представляете себе!? У меня прямо дыхание перехватило! И, еле собравшись с силами, я хриплым голосом процедила сквозь зубы: «Заткнись, шлюха». И тут я услышала то, что должна была услышать. То, что окончательно ввело меня в ступор: «А, это ты, старая кляча…» и пошло, поехало.

Девица говорила без остановки, стараясь успеть поведать мне как можно больше информации о наших семейных и даже интимных отношениях с мужем, а также о моих личных проблемах, видимо, желая показать, насколько она хорошо осведомлена о нашей супружеской жизни. Эта Муся-Пуся рассказала столько всяких подробностей обо мне, что я пришла в ужас от негодования.

И тут вошёл мой благоверный. Я молча передала ему трубку. Он, ничего не понимая, взял её и стал слушать. С каждой секундой его глаза всё больше и больше расширялись.

Видимо, в нём тоже вспыхнула буря эмоций. Но если у меня это были обида и возмущение, то у него паника и понимание того, что он попал по полной программе! Наконец он сказал: «Соня, хватит!». Что было затем, вспоминать не хочется. Как говорится, не сошлись характерами…

Странная штука брак – это какая-то бесконечная борьба: сначала за объединение, затем за равенство и, в конце концов, за независимость. Представьте себе, я стала независимой и одинокой на неопределённое время… И это время, как ни странно, всё расставило по своим местам. Вскоре появились первые плюсы и минусы. Постепенно мне перестали сочувствовать мои близкие подруги и всё реже приглашали в гости... Из тактичных намёков стало ясно, что я перешла в разряд опасных дамочек, способных увести мужа. Одним словом, «мадам Брошкина», как точно подметила примадонна нашей эстрады. Только теперь стал понятен горький смысл этой песни, а раньше было так весело отплясывать под неё и подпевать: «А я такая, вся такая, растакая!»… И ещё… Настоящих подруг у меня, как выяснилось в свете последних событий, оказалось не так уж и много. Были приятельницы. А это два совершенно разных понятия…

…Шло время. И как-то совсем незаметно для себя я стала менять взгляды на жизнь.

Точно не могу сказать, «верхние этажи» посылают импульсы на «нижние», или «нижние» на «верхние», но у меня появилось желание с кем-нибудь пообщаться. И не просто пообщаться, должна я Вам сказать, а пообщаться с мужчиной, который был бы похож на Антонио Бандераса, ну или, по меньшей мере, на Вячеслава Добрынина в его лучшие годы. Недолго думая, я вытряхнула из своего Богом забытого гардероба все шмотки и стала думать, во что бы принарядиться. Картина, должна я Вам сказать откровенно, была безрадостная. Наряжала я в последнее время всё больше своего бывшего муженька. Правду говорила моя мама: «Одет скромно, зато твой». Но чужие советы мы, как правило, не слушаем. Учимся только на своих ошибках. И теперь мой упакованный бывший супруг строит из себя с молодой женой гиганта немыслимой сексуальности.

Но не будем о грустном. Не смотря на скромные возможности моего гардероба, я вполне прилично оделась, а точнее сказать стряхнула пепел бывших отношений со своих пёрышек и навела на них боевой раскрас.

Куда бы пойти? Вот в чём вопрос. К сожалению, кроме избитого «испить чашечку кофе» у меня совершенно ни на что не хватило фантазии. Почему-то пришла на ум одна из крылатых фраз моей вечно не унывающей подружки Алки: «Я стою у ресторана, замуж поздно, стареть рано».

В ресторан я, конечно, не пошла, но заглянула в ближайшую кофейню с многообещающим названием «У Тита». Курить я не умела, да и не хотела, а кофе особого восторга во мне не вызывал. Заказала зелёный чай и стала оценивать обстановку. Да уж, вероятно, «нижние» или «верхние» этажи зазвали сюда не одну меня. Среди всех страждущих и одиноких дам выделялась одна такая же, как и я, неопытная в амурных делах особа. Похоже, ей было гораздо хуже, чем мне, потому что она казалась совсем несчастной. Основная публика кофейни делала вид, что идёт обсуждение важных вопросов. Как минимум от таких значимых переговоров экономические проблемы всего мира должны были бы давно исчезнуть. Однако когда в кофейню заходил потенциальный «жених», вся женская половина заведения настораживалась и, что называется, «делала лица»… Но каждая дама проявляла это по-своему. Одни откровенно строили глазки, выставляя напоказ все свои самые привлекательные части тела, другие делали вид, что мужчины их не волнуют. Что же касается меня, то я анализировала: подходит этот партнёр мне или нет. Представляете, я выбирала… Можно подумать, выбор был такой, что от изобилия мужчин некуда деваться.

Дамочка без опыта и яркой внешности, на которую я обратила внимание вначале, смотрела на мужчин униженно-просящим взглядом… Через некоторое время всё это мне порядком надоело, и я поняла, что создавать видимость деловой встречи гораздо приятнее, чем сидеть в гордом одиночестве. Нужно знакомиться с соратницей по борьбе, решила я, и, взяв свою третью чашку зелёного чая, уверенно отправилась за столик к испуганной конкурентке. Я приняла решение обратить её в свою союзницу. Впрочем, впоследствии, она оказалась довольно общительной и приятной особой.

Лиза, а именно так её звали, поведала свою историю одиночества. Её бывший муж оказался не только предателем, как мой муженёк, а к тому же и хапугой. Он обобрал Лизу до нитки, мотивируя это тем, что всё заработал своими потом и кровью. Странные люди эти мужчины! Они не замечают чистых носок (которые, между прочим, пахнут перед стиркой совсем не сексуально), не ценят свежих рубашек и уюта в доме. Определённо мужики думают, будто все удобства валятся на них с небес, и воспринимают это как должное. Перемыв косточки своим бывшим мужьям, мы обменялись телефонами, решив скооперироваться в своих походах против одиночества. И довольные собой, отправились по домам.

То ли время было позднее, то ли полоса суток чёрная, только ни автобусов, ни маршруток на горизонте я не увидела. Между тем с неба упали первые капли дождя, и к темноте добавился прохладный ветерок. Строить из себя закалённую и гордую больше не было сил, и я стала призывно махать рукой всем проезжающим автомобилям. Сначала я это делала скромно и невзначай, но затем так осмелела, что готова была остановить машину ценой своей жизни. Наконец передо мной остановился автомобиль. Конечно же, не «Мерседес», но всё же какая-никакая иномарка, и уж тем более не набитая как консервная банка маршрутка. Я запрыгнула в неё без предварительных переговоров. Даже если 100 рублей или 150, то я согласна. Мне так хотелось домой, что не было сил торговаться. Я быстро назвала адрес и с вымученным обаянием улыбнулась. Водитель иномарки оказался довольно интересным мужчиной средних лет. В салоне звучала негромкая музыка, было тепло и ошеломляюще пахло мужским одеколоном.

«Я попала», – мелькнула в моём сознании робкая, но навязчивая мысль. Автомобиль не спеша пробирался по тёмным загруженным улицам.

Волей–неволей завязался непринуждённый разговор о погоде, затем о жизни и, в конце концов, о чём попало. Вы не поверите, но передо мной был настоящий полковник! Днём он служил, а вечером таксовал. У него была очень требовательная жена, и ей всегда не хватало денег. Одним словом, она его достала. Я отнеслась к нему с сочувствием, и мы со смаком обсудили все недостатки его супруги. Теперь-то я точно знаю, что стервозных баб боятся, но и ценят куда больше, чем покладистых.

Удивительно, но мы так сблизились за время нашей поездки, что когда мой незнакомец положил мне руку на колено, я не посчитала это дерзостью, а когда он свернул на плохо освещённую улицу, моё тело посетила волна упоительного предчувствия. Я не заметила, как остановился автомобиль, как само собой двигалось вместе с моим телом и остатками сомнений автомобильное кресло. Незнакомец шептал мне на ухо такие бесстыжие слова, что хотелось их слушать бесконечно. Дождь барабанил по стеклу, из магнитолы доносились слова модной песенки… И к тому же этот одеколон… В общем, мои желания и сомнения, все «за» и «против» в этот момент пришли к консенсусу… Прямо как в стихах:

Факты – вещь упрямая. Моя крепость пала, не оказав сопротивления. Но как мне понравилось быть пленницей… Сожалений не было даже на следующее утро. Жаль, но мы так и не познакомились. Помню, в каком-то фильме я услышала выражение: «Секс – это ещё не повод для знакомства». Тогда эта фраза у меня вызвала полнейшее недоумение и мысль, что со мной такого точно никогда не может случиться. Как всё меняется в этой жизни… Мы даже не обменялись телефонами. Зато я приобрела опыт и усвоила урок: знакомиться нужно до того, как пала крепость, потому что разгромленный город не вызывает интереса… Но какой был мужчина! «Настоящий полковник»! Для здоровья и только… Ну, или секс ради секса. Что, впрочем, не меняет сути…

Удивительная штука жизнь… Оказывается, она преподносит нам сюрпризы тогда, когда их совсем не ждёшь. Вот я, например, пекла пирожки, шаркала по дому в стоптанных тапочках, с бигудями на голове, превращаясь в типичную «супружницу», и никаких проблем. Муж был под боком. Но, как говорится, что имеем – не ценим, а потеряв, пытаемся найти.

Во всяком случае, теперь я научилась прилично выглядеть, даже когда выносила мусор или забирала почту из ящика в подъезде дома на первом этаже. Я даже развязывала хвост на голове и слегка брызгалась парфюмчиком. А вдруг случится мужчина…?!

Плевать на этих мужиков, решили мы. И тут нас понесло! Мы возомнили себя такими феминистками, что нам и на самом деле окружающая нас тусовка одиноких женщин показалась смешной и жалкой. Мы выпили коньячку, потом ещё выпили и ещё… Стало безумно весело. Мужчины, видя нашу независимость и неприступность, заводились всё больше. Но мы их демонстративно игнорировали! Ситуация была парадоксальная. Наконец-то не нас выбирают, а мы выбираем… И, представьте себе, выбрали вполне приличных мужчинок! Правда, они оказались командировочными и наверняка холостыми в кавычках, но зато весьма импозантными и симпатичными. Тот, который положил глаз на Лизу, заказал водочки, и мы выпили с ним за встречу замечательных людей, а тот, который понравился мне (надеюсь, я ему тоже) от спиртного отказался. Он был за рулём и предложил продолжить банкет после того, как поставит машину в гараж.

– Тогда нужно срочно ставить машину, – игриво подтвердила я.

И наша компания покинула кафе. Лиза со своим ухажёром уселись на заднее сиденье, а я соответственно на переднее. Сначала решили насладиться видами ночного города. Но пока мы его смотрели, на заднем сиденье начался откровенный флирт, и о совместном банкете речь уже не шла. Мы отвезли Лизу и её спутника к ней домой, а сами поехали ставить машину в гараж, который принадлежал кому-то из сотрудников той организации, куда приехал мой новый знакомый. Кстати, звали его Леонид. Пока мы доехали до гаража амуры пронзили нас насквозь своими стрелами. Кровь пульсировала и перекатывалась по всем нашим чувствительным участкам тела. На улице шёл бесконечный дождь, а в машине было так тепло и уютно. Наконец-то гараж гостеприимно принял нас в свои объятия. Леонид закрыл ворота, стало тихо и тепло, в гараже работало отопление. Фары нашего автомобиля освещали серебристую машину хозяина гаража, уехавшего в командировку. «Как инопланетный корабль», – пронеслось в моей голове. Леонид включил заглушившую шум дождя музыку и открыл шампанское.

Должна заметить, уважаемые друзья, что если Вы помните, до шампанского я уже прилично выпила и коньячку и водочки. Мои мысли находились в некой прострации, впрочем, как и моё тело. «Больше пить нельзя, – решила я. – Пусть Леонид без меня пьёт, а мне уже достаточно». Музыка, фантастический отблеск от серебристой машины, мягкий плед на капоте, и мы, распаленные страстью, от которой захватывало дух! Леонид шептал мне на ушко всякие милые непристойности, а поцелуи становились всё более жаркими и обволакивающими…

И вдруг в этот самый неподходящий момент раздался немыслимый грохот. Он, то затихал, то становился сильнее. Моё летящее сознание не понимало, что происходит. «Снова вертолёт!» – мелькнуло у меня в голове, и я, не раздумывая, упала на пол, стянув с капота под себя мягкий плед. Мне было так плохо и страшно, что в тот момент я решила раз и навсегда завязать с пьянками-гулянками, начать новую жизнь, и записаться на хор и курсы макраме одновременно. А между тем Леонид метался по гаражу и не знал, что делать.

– Вот вляпались, – повторял он, хлопая себя ладонями по вискам.

Наконец сообразив, что это не война и не конец света, он бросился в машину и выключил музыку. И тут мы услышали за воротами истеричный женский голос:

– Ах ты, кобель! Ах ты, сволочь! Я знала, что ты врёшь, развратник бесстыжий! Ишь, открывай, а то хуже будет. Я тебе сейчас устрою «варфаламеевскую» ночь. Вот зараза! В командировку он уехал, – причитала за дверью несчастная женщина.

Мне её стало так жалко… Она бедная там под дождём так сильно заблуждается. А её верный муж и не догадывается, как мы его подставили. И тут, собравшись с силами, я промычала: «Это не он! Это я! Это мы во всём виноваты». В гараже и за дверью повисла пауза. Затем женщина заверещала с новой силой.

– Гад! – орала она. – Импотент вонючий, чем ты там эту шалаву ублажаешь? Вот я щас милицию позову, будет вам свидание!

И женщина решительно затопала от гаража.

– Ушла, – сказал Леонид. – Надо бежать!

Что касается меня, то сил для бега у меня совершенно не было. Весь мой организм выворачивало наизнанку. Леонид подхватил меня с пола и начал натягивать на моё безвольное тело одежду. В гараже было темно, и я ничего не понимала. А всё было очень просто. Леонид выключил зажигание в машине и музыка стихла, но вместе с тем погасли и фары! Где выключатель в чужом гараже он уточнить не догадался. Завести вновь машину ума у него тоже не хватило. Открыв ворота, Леонид перекинул меня через плечо и шагнул в предрассветный туман.

– Лёня, я умру, остановись, – стонала я. И Лёня остановился для того, чтобы запереть гараж. Затем он вперебежку отправился через парк к городским улицам. Надо сказать, удрали мы вовремя. В гаражном кооперативе загорелся свет, и истеричный, знакомый уже нам голос заверещал:

– Ломайте дверь!

«Какая дура», – подумала я и улетела в бездну… Очнулась я от жуткого холода на руках своего супермена. Страшно болела голова, а во рту была такая засуха, что я не могла пошевелить языком. «Чтобы я ещё раз напилась… Какой стыд…Всё! Пьянству бой…» – клятвенно обещала я себе в очередной раз.

Мой прикид напоминал форму французского солдата после безжалостной битвы: молния на юбке расползлась, пуговицы от куртки через одну и на «честном слове», колготки рваные, а новые красные туфли… Стоп. На моей правой ноге обувь отсутствовала.

– Лёня, – простонала я, – а где моя туфелька?

– Я не брал, – уверенно ответил Лёня.

«Ну да, глупо было бы, – подумала я, – зачем тебе мой 37, при твоём, как минимум, 43? Если только на нос!»

И я заскулила как побитый щенок. Туфли, конечно, не от Гуччи, но всё равно жалко. В них ещё можно было ходить и ходить! А уж если поменять набойки на шпильках, вообще стали бы как новые!

И тут до меня дошла вторая мысль, менее меркантильная, но зато жизненно важная! Как я теперь пойду?! Нет, конечно, сказка о Золушке, потерявшей туфельку на балу, у меня всегда захватывала дух. Но сейчас я оказалась не готова к роли этой самой Золушки. На улице ночь, дождь и, уж прямо скажем, не май месяц! А идти достаточно далеко…

– Ладно, – резонно заметил Леонид, – утро вечера мудренее. Завтра найдём. Нужно до дома как-то добраться.

Легко сказать «добраться», если у тебя есть на ногах башмаки. Я с ужасом посмотрела на грязный и мокрый асфальт, а потом на Лёню. Он, как истинный джентльмен, правильно расценил мою немую мольбу в глазах и снял с ноги правый ботинок. Разумеется, я не стала пресекать его благородных порывов и всунула ногу в этот «хрустальный башмачок». После чего мы побрели домой.

Зрелище, надо сказать, было не для слабонервных: Лёня шагал в одном ботинке кремового цвета и в носке, который с каждым шагом приобретал всё более непонятные оттенки. Я шлёпала в красной туфельке на одной ноге и кремовом ботинке сорок третьего размера на другой. Добавьте ко всему этому наш потрёпанный вид и изрядно помятые вчерашним весельем лица. В общем, парочка получалась весьма колоритная! Грязный и мокрый асфальт нам был уже нипочём…

– Танки грязи не боятся, – пытался шутить Лёня, обречённо наступая в очередную лужу.

К счастью, прохожих, желающих в пять часов утра в осеннюю дождливую пору прогуляться, было не так уж и много. Это плюс. Но есть и минус: общественный транспорт ранним утром практически не ходит. А тормозить машину в таком виде мы постеснялись, поскольку выглядели так, будто в дурдоме сегодня был день «открытых дверей».

– Титна жизнь! – то и дело повторял Лёня. – Не надо было пить. Сейчас бы ехал как человек на машине, а не преодолевал этот марш-бросок!

Мне, по правде сказать, утешить его было нечем, да и сил на это не было. Я шагала на «автопилоте», с единственной мыслью поскорее оказаться дома. В душ и спать! Моё состояние было «ниже плинтуса»…

Наконец-то мы приблизились к моему дому. Сил почти не осталось и вместо того, чтобы обойти вокруг дома по асфальту мимо четырёх подъездов, я решила срезать путь и спуститься по тропинке, протоптанной жителями нашего дома с верхней террасы на нижнюю. Эта тропинка вела прямо к торцу дома и, пройдя вдоль балконов по той площадке, где Сашка ставил свою машину, можно было, выйдя из-за угла дома, попасть в мой подъезд. Увидев родные окна, я почувствовала прилив энергии и у меня, что называется, открылось второе дыхание. «Последний шаг, он трудный самый», – подбадривала я себя, ускоряя темп. Леонид, хоть и в одном ботинке, уверенно шагал за мной.

Но оказалось, что это был ещё не конец нашего путешествия! Глина на дорожке раскисла от дождя. Мне стало не по себе. Надо бы вернуться назад, но вряд ли удастся выбраться по скользкой дорожке вверх. Раньше надо было думать. И тут нога Леонида, на которой не было ботинка, поползла вниз. Он со всего размаху рухнул на свою пятую точку и, подрезая меня, покатился вниз. Я, упав на него, завизжала как противоугонная сигнализация – громко и пронзительно! На какой-то кочке мы одновременно подпрыгнули, и нас окатило грязью. Вы не поверите, но в этот момент на балкон вышла Валька Правда. У неё был просто талант оказываться «в нужное время, в нужном месте»! Она оцепенела от ужаса. Нас несло прямо на её балкон, под которым была невероятных размеров лужа.

– По-сто-ро-нись! – заорал Леонид и, оттолкнувшись рукой, сделал крутой вираж. Нас развернуло параллельно балкону, и Вальку накрыло грязевой волной.

– Ёж вашу клёш. Люди добрые, – в свойственной ей манере запричитала Валька. – Да что же это такое творится! Порядочной женщине уже нельзя подышать свежим воздухом на собственном балконе! Устроили здесь аквапарк… Дайверы хреновы! Это что, новый способ сексом заниматься? Ах вы, барракуды ползучие. Да я ж эту ночнушку в просвет день одеваю, а вы её всю грязью испоганили! Ну, я это так не оставлю…

И Валька, хлопнув дверью, ушла в квартиру. У меня больше не было ни сил, ни эмоций… Я сидела в луже, пытаясь вытереть грязь с лица и поправить причёску, а точнее то, что от неё осталось, хотя понимала, что это вряд ли спасёт мой жалкий внешний вид. Тем не менее, как истинная леди, я нашла в себе силы, чтобы смахнуть ладонью грязь с Лёниной физиономии. Но ему, похоже, было уже всё равно…

Его супермодный костюм бежевого цвета был испорчен окончательно и бесповоротно. Стильный галстук весь покрылся грязевыми пятнами и выкрутился на спину. Как выглядела рубашка, комментировать не стоит. «Погуляли…– подумала я. – Пора менять памперсы!»

Зима потихоньку двигалась навстречу весне. Солнышко стало пригревать, и уже не за горами тот страшный день, когда стрелки часов переведут на один час вперёд. Очумевшие взрослые будут с учащённым сердцебиением пить корвалол, чтобы не умереть из-за всемирной энергоэкономии. Не выспавшиеся дети станут истошно орать в общественном транспорте. Им не понять взрослых проблем, поэтому засыпать на час раньше дети никак не хотят…Короче, дурдом с особыми условиями… Но даже эти неприятности с часами не могут омрачить радость от ощущения приближающейся весны!

Буквально в начале марта Рита пригласила нас к себе на дачу. У неё намечался день рождения. Народу должно было собраться прилично. Меня Рита попросила приехать в пятницу вечером, чтобы с утра оказать ей помощь по уборке дома и в поварской миссии. Я в свою очередь решила пригласить с собой Лизу. Вдвоём всё же веселее будет в электричке ехать, да, и лишние руки не помешают. Дорога к дачному посёлку пролегала через заснеженный лес. Красота необыкновенная. Жаль, что зимой рано темнеет. Но мы всё равно замечательно дошли до посёлка. Кое-где светились окошки и лаяли собаки. Мы прогулялись в одну сторону, затем в другую, но нигде не было названий улиц, а Рита почему-то не приехала. На станции мы с ней не встретились. Ерунда, решила я, сейчас найдём домик, а где ключ лежит, мне Рита сказала. На каждой улице, вернее линии, был нужный нам номер дома, но по описанию ни один из этих домов нам не подходил, да и ключа в условленном месте не было. Лиза начала потихоньку ныть. Мол, она замёрзла и сил у неё больше бродить между домами нет. К тому же темно, а нормальные люди среди ночи не шастают, только маньяки.

– Типун тебе на язык, – цыкнула я на Лизу. – Найдём!

Хотя настроение у меня было тоже не очень оптимистичным, так как телефон Риты был вне зоны действия сети, и сориентировать нас на местности было некому. Постепенно в окнах стал гаснуть свет.

– Всё, – сказала Лиза. – Я дальше не пойду. Буду, как бездомная собачка, замерзать на снегу. Где наша Зелёная улица? Куда делась? Никто о ней не слышал. Мы заблудились! SOS!!!

– Ладно, Лиза, не ной. Кажется, на следующей линии есть большие дома. Вдруг повезёт. Пошли. Ломоносов дошёл, и мы дойдём! Лиза обречённо поплелась за мной. На следующей линии под нужным номером оказался вполне приличный дом. Детали в темноте рассмотреть было невозможно. Я попробовала отодвинуть доску под нижней ступенькой, где, по словам Ритки, должен быть спрятан ключ. Двигается. Сунула руку – ключ.

– Лиза, кажется, нашли, – позвала я несчастную подругу. Лизу долго уговаривать не пришлось, она в мгновение ока оказалась на крыльце. Похоже, бедняга и в правду замёрзла. А может быть, ей было просто страшно? Во всяком случае, Лизины зубы без устали выстукивали дробь. Мы вошли в дом, сразу заперев дверь на все засовы. Почему-то стало очень жутко. Время детское вроде бы, всего-то девять часов вечера, а вокруг ни души. Глухомань какая-то. Выключатели все не работали. Видимо, дом был предусмотрительно обесточен хозяевами для того, чтобы бомжи по ночам не лазали. Мы стали ходить по дому на ощупь и в центральной комнате обнаружили печь. В ней оказались дрова. Какое счастье! Я открыла печную трубу (видела в детстве, как это делала бабушка в деревне) и, взяв спички, которые лежали на полке, разожгла огонь. Это была наша первая настоящая победа, потому что за окнами начинал свирепствовать мороз. Всё-таки не май месяц на дворе! Под печкой было много дров, а в шкафу оказалась настоящая керосиновая лампа и свечи.

– Живём, – сказала я, продолжая шарить по полкам.

– Если не погибнем от простуды, – простонала Лиза.

– Да ладно тебе… Здесь водка есть, – возвестила я.

– Небось палёная, – проворчала Лиза. – Да и закусывать нечем.

– Это да, – подтвердила я. – У Риты шаром покати, полное отсутствие запасов. Чем она собирается гостей угощать? Это же сколько сумок надо тащить… Ой, Лиза, на окне упаковка с яйцами, – возликовала я.

– Наверняка тухлые, – пропыхтела она.

– Слушай ты, Пьеро! – взорвалась я. – Хочешь, я расскажу тебе одну народную притчу?

– Давай, – ответила Лиза без особого энтузиазма.

«… Поздней осенью летели гуси на юг. Опустились они неподалёку от моря, на берегу озера, чтобы отдохнуть перед дальней дорогой. А на ветке воробей сидит и грустит.

– Эй, воробей, чего клюв повесил? – спросил вожак стаи.

– Ага-а-а, – простонал воробей. – Счастливые! Вы на юг летите, а я дороги не знаю и потому здесь останусь.

– Да какие проблемы! Летим с нами, мы тебе дорогу укажем, – сказал гусь.

– Ага-а-а, – выдохнул воробей. – У вас крылья большие, вы птицы сильные, а я птичка маленькая, крылышки у меня слабые. Устану, упаду в море и утону…

– Не горюй, воробей, садись ко мне на спину и полетели, – успокоил его гусь.

– Ага-а-а, – обиженно заныл воробей. – Гуси птицы толстые, пёрышки у вас густые и пушистые, поэтому вам не холодно, а я птичка маленькая, озябну, застыну и умру.

– Брось, воробей, – ободрил его гусь. – Заберёшься поглубже ко мне под перья и тебе будет тепло.

– Ага-а-а, конечно, – рассердился воробей. – Я в твоих перьях пригреюсь, засну и задохнусь.

– Ну, как хочешь, – вздохнул гусь. – Нам пора.

– Ага-а-а, – заплакал воробей. – Я так и знал, что вы меня с собой не возьмёте…»

Видимо, Лиза уловила мораль сей притчи, и мы расхохотались. В доме становилось всё теплее. Я нашла сковородку, растительное масло, галеты и варенье. Затем мы пожарили яичницу прямо на открытом огне, выпили водочки и согрелись. Немного погодя нам стало совсем хорошо, и мы начали петь песни. Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Только вот Риткин телефон продолжал говорить о её недоступности. Мы решили отправить ей эсэмэску в надежде, что когда её мобильник заработает, то Ритка получит наше сообщение. Написали коротко и шутливо: «Всё хорошо, печь натопили, пьём чай. Хотелось бы полюбопытствовать, где носит хозяйку? Гости, однако, начинают скучать…»

Попив чая с вареньем, мы расстелили постель и завалились спать. Было тихо и уютно: дверь заперта, на окнах решётки, а в печи потрескивает огонь. Романтика… Где-то за полночь меня разбудили шорохи вокруг дома и постукивания на крыльце. «Ритка приехала на последней электричке», – решила я, и потопала к двери. Хотела открыть сразу, а потом думаю, дай поприкалываюсь и, зевая, голосом полным безразличия, спрашиваю:

– Кто там?

За дверью затихли.

– Рит, это ты?

– Ёшь твою клёш! Какая Рита?! Открывай давай, а то я за себя не ручаюсь! – заорал охрипшим голосом какой-то мужик.

Я остолбенела от ужаса. Что за бандит посреди ночи? А мужик начал по-серьёзному ломиться в дверь. К счастью, кроме замка, на двери был надёжный засов.

– Долбись, долбись, урод, я сейчас милицию вызову, – выкрикнула я.

– Да что же это делается, – заверещал мужик. – Совсем обнаглели бомжи беспризорные. Открывай, стерва подзаборная, я тебе косы-то расчешу, – вопил мужик.

Я уже поняла, что это, видимо, какой-то алкаш напился и дома перепутал.

– Вали отсюда, бандюга, алкаш позорный, – орала я. – Всё, я спать пошла, и чтобы духа твоего здесь не было. Ясно?

– Ясно, – ответил мужик. – Щас я тебе устрою «варфаламеевскую» ночь. Ты у меня узнаешь, как жареным пахнет!

– Ой, напугал, прям дрожим от страха, псих ненормальный, – добавила подоспевшая Лиза.

– Ничего себе, да тут их целая банда. Организовали в моей хате вертеп…

Нас с Лизой трясло от волнения. Вот влипли в историю. А мужик, ругаясь, громыхал в сарае и что-то искал. Наконец раздался выстрел. Лиза закричала не своим голосом и полезла в шкаф. А мужик срывающимся голосом заорал:

– Руки вверх, выходи по одному!

– Щас, – ответила я. – Только валеночки подклею. Размечтался, охотник.

Мужик понял, что нас на испуг не возьмёшь. Он снова стал выдвигать свои требования за дверью. Между тем мы с Лизой успокоились и поняли, что в дом он попасть не сможет, а слушать его бред не было ни малейшего желания. И мы пошли пить чай. Подкинули дров в печь, подогрели чайку и начали приходить в себя, даже смеяться стали… Нам было тепло и хорошо, а на улице между тем крепчал мороз… Чтобы дезориентировать нападавшего, мы во всех комнатах зажгли свечи. А он бегал вокруг дома и постукивал нам в окна. Наконец затих. Видно, устал. Мы поднялись на второй этаж, чтобы посмотреть, что он делает. Наш герой разводил костёр на грядках. Вспотел, видно, товарищ, пока брал штурмом крепость! Нужно портки просушить. Открыв форточку, Лиза пропела «Взвейтесь кострами, синие ночи…»

Мужик встрепенулся и стал взывать к милосердию:

– Девчата, пустите, я же замёрзну!

– Ничего, не погибнешь, иди другую дачу подламывай, раз с этой не получилось, – советовали мы в форточку.

– Откуда вы взялись на мою голову? Хорошо хоть бабка завтра приедет, – причитал мужик.

– Откуда взялись, там нас уже нет, – отпарировала я. – А вот что ты здесь делаешь?

– Да, в конце концов! Это ж моя дача, так вас раз эдак, – ругнулся он.

– Ну, ты, мужик, фантазёр. У Ритки отец в другом городе живёт, и приезжать на день рождения не собирался, – сказала я.

– Какая Ритка? Вы что за притон здесь открыли… Всех положу, – запричитал он и снова схватился за ружьё. Мы завизжали и, захлопнув форточку, бросились вниз. А мужик снова начал метаться вокруг дома.

– Во попали, – возмущалась Лиза. – И куда это Ритка подевалась?

Ночь прошла, словно на Бородинском поле. Наш противник жёг костёр, чтобы не замёрзнуть, а мы между перепалками дремали. Наконец рассвело, и у меня зазвонил телефон. Смотрю, Рита.

– Девки, ну и куда вы запропастились? Я приехала на первой электричке, а вас нигде нет, в доме холод.

– Это ты запропастилась, а мы на месте, нас тут какой-то мужик всю ночь осаждает и грозится убить, а твой телефон не работает.

– Точно, он у меня на зарядке был. Я вчера пока по магазинам бегала, опоздала на электричку. Так, где вы находитесь?

Я начала рассказывать про наши похождения. Рита охала и ахала. Оказывается, с электрички мы вышли и пошли не в том направлении, поэтому попали в другой дачный посёлок, а в нём действительно нет улиц, вместо них номера линий.

– Кошмар, – сказала Рита. – Выходите из дома тихонько и бегом на станцию, я вас там встречу.

Легко сказать тихонько. Мы посмотрели в окно. Хозяин дачи обречённо сидел около костра, оперевшись на ружьё. Скоро подъедет его бабка, и они снова перейдут в наступление. Надо было выбираться. Мы собрали свои вещички, убрали за собой в комнате и, оставив на столе деньги за доставленные неудобства и съеденные продукты, стали тихонько спускаться по крыльцу. Дед нас видеть не мог, он сидел немного в стороне. Мы, задерживая дыхание, повернули за угол. Только бы он нас не увидел! Но, похоже, старый воин мирно дремал, и мы пустились наутёк. До станции домчались без задержки. Любоваться природой уже желания не было. Рита очень волновалась и ждала нас на станции. Хорошо хоть нас в милицию не сдали. Как назло телефон у неё вчера разрядился, и она нам не позвонила. Решила: раз мы не звоним, то всё хорошо, а когда на электричку опоздала, то обнаружила, что телефон не работает. Пока до дома добралась, пока подзарядила телефон, уже наступила ночь. Потом получила от нас эсэмэску, что, мол, у нас всё хорошо, и, окончательно успокоившись, легла спать.

– А вы, оказывается, в чужой дом залезли и чаи распиваете. Угораздило же вас! Бедный дед. Представляю его состояние: приехал человек на дачу, а там бабы живут неизвестного происхождения, и домой не пускают. Хорошо ещё он до вас не добрался, а то бы устроил разборки. Теперь пенсионеры нервные стали, настоящие беспредельщики…

Нам с Лизой добавить было нечего…

… В общем, сижу я за столом скромненько и культурно поглощаю ужин. Вдруг чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Я начинаю искать глазами этот настойчивый взгляд и, наконец, попадаю точно в цель. Словно снайпер. Вы не поверите, но в этом занюханном ресторанчике я никак не ожидала увидеть такого приличного мужчину: в костюме и при галстуке. И не просто приличного мужчину, а молодого приличного мужчину. Моё сердце дрогнуло. Возможно, это тот случай, который я ждала много-много дней и месяцев… А вдруг это моя судьба? Я загадочно улыбнулась, а затем усмехнулась и, не спеша, не отводя глаз от незнакомца, подняла свой бокал. Затем слегка томным движением левой руки коснулась волос и сделала глоточек (заметьте, не глоток, а глоточек!) классного коньячка. У мужчинки загорелись глаза. «Всё, – решила я. – Ты попал, дружок». Интересно только, кто он, этот незнакомец? Инженер или кандидат наук, а может молодой начинающий писатель? Жаль, но, похоже, точно не бизнесмен и алмазами меня не осыплет. Хотя кто знает, а вдруг мне удастся развить в нём способности финансового магната? И стало мне от этой мысли так хорошо, прямо радость на душе появилась, и по телу пробежала волна изумительного тепла. Я стала фантазировать о будущем, совсем позабыв о предосторожности: нельзя влюбляться в незнакомых мужчин. А чувства, мысли и надежда уже кружили меня с загадочным интеллигентом в пьянящем танце. Он оказался таким искусным соблазнителем, что я поняла, мои верхние этажи полностью отключились, а нижние взяли командование на себя. Я была абсолютно уверена, что это самый изумительный мужчина из тех неудачников, которые повстречались на моём пути. Время спешило и неумолимо приближало нас к моменту истины. Я просто задыхалась от любви и надежды. Наконец мой незнакомец принял решение и предложил покинуть ресторан. «В самом деле, пора», – подумала я, и мы отправились ко мне в номер попить чайку… Но нам неожиданно преградила путь совершенно стервозная и, видимо, бесконечно одинокая дежурная по этажу.

– Приводить посторонних после одиннадцати не положено. Ясно? – не терпящим возражения тоном выпалила она.

– Но мы ведь ненадолго, только чайку попить и пообщаться, – попыталась уговорить её я.

– Ага, – ехидно изрекла дежурная. – Знаю я ваше общение, все кровати казённые продавили. Нельзя – и всё тут!

Надежда на любовь уплывала из-под ног. И тут мой спутник предложил пойти к нему в машину, которая была припаркована за гостиницей. Мол, там и тепло, и вино в запасе имеется, и никто права качать не будет. Ну что ж, подумала я, вполне достойное решение. Чем терпеть грязные намёки завистливой дежурной, уж лучше выпить вина и пообщаться в машине. Интересно, в какой? Неужели он не боится оставлять машину без присмотра. Скорее всего, сигнализация в ней супер-пупер. Мечты, мечты…

По пути мы снова заглянули в ресторан, заказали 300 грамм коньячку и нарезку лимончика. Выпили, потанцевали и ещё выпили. Любовь окончательно и бесповоротно вскружила мне голову, я была, на седьмом небе. Такой мужчина… И с виду вполне перспективный. Ресторан между тем сворачивал свою деятельность. Заказав с собой шампанское и шоколадку, мы отправились к машине. Когда вышли на крыльцо, то толпа местных дам просто выдохнула сгусток зависти и чёрной агрессии в мой адрес. Думаю: «Ну, всё, сейчас скальп с меня снимут вместе с загаром». К счастью, обошлось без кровопролития. Толпа зароптала, но меня насторожила только одна фраза: «А что это ты, Иваныч, местное население обижаешь?» Правда, мой спутник никак не отреагировал на данное замечание. У меня от коньяка и свалившейся любви кружилась голова, а бдительность крепко дремала в глубинах сознания. Тем более что Сергей Иваныч (так звали моего внезапного искусителя) шептал на ухо такие сладкие непристойности, что я таяла, как искусственный лёд на подносе. Обнимаясь и целуясь, мы наконец-то завернули за угол гостиницы и направились вдоль стройных рядов автомобилей. В основном это были уделанные грязью и замученные бесконечной дорогой фуры, кое-где между ними притулились легковушки. Как говорится, надежда умирает последней. Моя надежда не просто умирала, она погибала в муках от предчувствия, что «Мерседеса», или, на крайний случай «Джипа», явно не предвидится. Похоже, что романтический вечер будет иметь продолжение в каком-нибудь заурядном авто. Наконец мы пришли, и Иваныч лёгким движением руки распахнул дверь огромной фуры.

– Забирайся, рыбка моя!

«Дальнобойщик», – пронеслось в моей затуманенной алкоголем голове. Но, как говорится, «жизнь невозможно повернуть назад, и время ни за что не остановишь». Иваныч подсадил меня в кабину. И я, забираясь на сиденье автомобиля, подумала: «Ладно, выпьем шампанское, и всё – никакого секса». Иваныч забрался следом за мной. Чувства его, по всей видимости, переполняли, и он стал затаскивать меня к себе на колени. Сопротивляться у меня, по правде сказать, не было ни сил, ни желания. Хотелось уступить во всём этому статному и нахальному мужику. «Да и какая разница, – подумала я, – кто он. Мы здесь и сейчас, и нам хорошо вместе». Впрочем, мы совсем позабыли о шампанском.

– Хочу шампанского, – провозгласила я, сидя на коленях моего ухажёра. Хотя сидя – это мягко сказано. Я забралась на него всеми своими конечностями, растеряв туфли где-то на полу кабины. Иваныч схватил бутылку шампанского и начал её открывать. Было необыкновенно весело, и вдруг я почувствовала, что на меня кто-то смотрит! Представьте себе такую картину: я сижу на коленях у Иваныча спиной к лобовому стеклу и, соответственно, лицом к задней части кабины, которую закрывала шторка. Скажу откровенно, что опыта пребывания в таких машинах у меня не было совершенно никакого. Я понятия не имела, что за этой самой шторкой находится свободное пространство, на котором расположено спальное место для водителя. И вот на этом спальном месте кто-то был и смотрел из-за шторки на меня. Вы можете хоть на секунду такое вообразить? Я увидела глаза человека! В машине было темно, но я отчётливо увидела глаза. Страх сковал всё моё тело, и я поняла, что влипла в какую-то совершенно жуткую историю. «Маньяки», – пронеслось у меня в голове, и я, совершенно ничего не соображая, заорала. Иваныч от ужаса дёрнулся в угол машины и, вероятно, отпустил пробку на бутылке с шампанским, через мгновение она бабахнула. Шампанское полилось, как из брандспойта. Мужик за шторкой заорал громче меня, а вместе с ним завизжала какая-то баба. Нет, вы только представьте! Все орали как бешенные, словно их режут. У каждого была своя веская причина. Я орала, потому что неожиданно обнаружила, что за шторкой притаился маньяк, да к тому же не один. Мужик за шторкой орал, потому что подумал, что кто-то стрелял в кабине. А его баба верещала просто так, спросонья поддавшись всеобщей панике. Один Иваныч вёл себя совершенно спокойно. Он вжался в угол кабины и поливал нас шампанским. Вернее, он держал бутылку, а уж содержимое поливало нас само собой. Иваныч только и делал, что приговаривал:

– Вы чё орёте? А? Ну вы чё орёте, мать вашу? Ну придурки, ну придурки. Вы ж меня импотентом сделали!

Наконец-то я начала приходить в себя. С моих волос стекало пенистое шампанское, а с глаз – размокшая тушь. Платье безнадёжно прилипло к телу. «Боже мой, – подумала я, – ну что я здесь делаю? Что я здесь делаю? Совсем рехнулась».

– Выпустите меня отсюда, – закричала я из последних сил. Я вдруг осознала всю ситуацию, и мне стало невыносимо противно. Как я могла забраться в эту дурацкую кабину, в которой спал напарник Иваныча с какой-то девицей сомнительного статуса и поведения, а возможно с такой же дурой, как и я. Как всё это мерзко…

В машине между тем начался неудержимый хохот, потому что все поняли, что произошло недоразумение. Мясистый напарник Иваныча просто закатывался от смеха, его Надюха лезла ко мне обниматься, обдавая жутким перегаром, и мне казалось, что я начинаю покрываться слизью. Я изо всех сил пыталась справиться с охватившими меня эмоциями, но к горлу подкатывала тошнота. Туфли безнадёжно затерялись на другом конце кабины, в ногах Иваныча. Я, как ни странно, сидела за рулём, а рядом со мной хохотун-дальнобойщик, который пытался прижать меня за талию к себе. Тем временем Надюха хватала Иваныча за все возможные части тела и весело смеялась. Какой-то отвратительный, пьяный вертеп! Я нащупала на дверце ручку, которая оказалась для меня в тот миг единственно спасительной. Надавила на неё – и дверь открылась. На улице шёл дождь. Я спрыгнула в лужу и захлопнула дверь кабины. Было настолько противно, как будто меня изваляли в грязи. Размечталась, видите ли: «Мерседес» или «Джип». Кандидат наук или писатель… Дальнобойщик. Так твою раз эдак, получите. Всё, блин горелый, пора в монастырь. Хватит мужа искать. Все приличные мужики при бабах дома сидят и приключения на свой хвост не ищут! Я брела под дождём, и мне хотелось выть от безысходности! Ну почему так случилось? Почему жизнь повернулась ко мне, такой замечательной и довольно приличной женщине, задницей? Ведь я была вполне нормальной: любящей женой и замечательной мамой. И вот на тебе. В одночасье превратилась в «тухлую помойку». Мужика у меня увели, сын живёт почти всегда у моей мамы, потому что на него не стало хватать времени. Для друзей и подруг время есть, а для сына – нет. Он начал меня раздражать. Представляете, мой сын стал мне мешать!.. Моя плоть и кровь… Это какой-то кошмар. Мама о своей любви печётся, папа о своей, а ребёнок пусть подождёт.

Я шлёпала в колготках по лужам, и мне было всё равно, как я выгляжу, и что сейчас обо мне могут подумать!.. Когда я зашла в гостиницу, то администратор остолбенела. Представьте себе картину маслом: пьяная Маха, без туфель, в рваных колготках, у которой косметика растеклась по щекам, а волосы и платье залито шампанским.

– Вы к кому? – недоумевающе спросила она.

– К вам, – нахально ответила я и достала из сумочки пропуск. – Ключ дайте…

– Все ключи на этаже, проходите, – изумлённо сказала администратор. Она, видимо, никак не могла сообразить, как ей поступить, кого вызывать: милицию или скорую с психиатром. На этаже было тихо, народ угомонился, и только дежурная, ехидно ухмыляясь, рассматривала меня.

– Ну, вы и погуляли, – наконец-то изрекла она. – Круто!

– Да уж, развлеклись, – подтвердила я, понимая всю абсурдность своего положения…

И тут я увидела себя в зеркале. Ёшь-перетрёшь! До чего ж я докатилась. Прямо синюга подзаборная. Мне стало так смешно, что я тут же расхохоталась. Дежурная, видя, как я хохочу, стала тоже закатываться от смеха. Я пыталась ей рассказать, как было дело, а она так корчилась от смеха, что еле выдавливала из себя слова:

– Этот Иваныч, зараза, вечно что-нибудь устроит. Вот паразит, Дон Жуан хренов… Прямо спасу от него бабам нет, всех перетискал, интеллигент белобрысый. Костюм с галстуком нацепит – девки и вешаются на него сами. А в штанах-то у него, говорят, что попало, без слёз не взглянешь.

– Да ну? – удивилась я.

– Точно, – подтвердила дежурная. – А ты чё ж и не попробовала? И-и, горемыка, только колготки порвала зазря…

И мы снова стали смеяться. Нахохотались от чистого сердца. Оказывается, не такие уж и плохие бабы в гостиницах работают, просто все наши причуды они уже знают наперёд. А туфли свои я утром нашла перед дверью гостиничного номера. Видимо, Иваныч поставил. И на том спасибо.

В общем, кое-как собрала я свои пожитки и отправилась к Таиске, приятельнице, которая жила неподалёку от вокзала, чтобы отогреться у неё душой и телом, да к тому же переодеться. Жила Таиска в старой пятиэтажке: кухня пять или шесть метров, прихожая ещё меньше, а про санузел лучше и не рассказывать. Унитаз старого образца: чтобы смыть, нужно дёргать за верёвочку. Однажды Таиска познакомилась с очень приличным мужчиной и пригласила его в гости, а мужика и разобрало по большой нужде. Всё бы ничего, но Таиске было неудобно предупреждать гостя о том, что вода в бачок набирается медленно. Дело в том, что Таиска жила на последнем, пятом, этаже. А мужчина этот сделал полдела и дёрнул за верёвочку, чтобы всё смылось и не пахло. Вода вся и вытекла из бачка. Она туда небось полдня набиралась. Когда товарищ дела закончил, то дёрнул за верёвочку ещё раз, но ничего не произошло. Он ещё раз дёрнул и ещё раз, но водичка не текла, хоть ты тресни! Бедная Таиска чуть с ума не сошла. Она просто не знала, как объяснить столичному жителю, что дёргай – не дёргай, вода не потечёт. Нужно натягивать штаны, набирать в ванной ведро воды и смывать пахучее хозяйство. Одним словом – вечная проблема. Так и не состоялся у Таиски роман с этим интеллигентом. Как говорится, дела справил и сбежал…

В общем, пришла я к Таиске с вокзала совсем в расстроенных чувствах, а Таиска, как Пинкертон, ещё и в квартиру не пускает. Тихонько так подкрадывается к двери и в глазок смотрит, думает, я не слышу. Я ей и говорю:

– Тай, открывай, хватит придуриваться.

Таиска распахнула дверь и давай на меня шипеть:

– Чё ты орёшь на весь подъезд, всех соседей разбудишь.

– Да ладно, – усмехнулась я. – Все уже проснулись, это только ты всё дрыхнешь.

– Ты Петровича не видела? В подъезде не повстречала?

– Нет, – ответила я. – А что?

– Да ужас! – всхлипнула Таиска. – И смех и грех. Я ему всю квартиру залила…

Петрович, по фамилии Нетудыхатка, жил этажом ниже и вечно задевал всех женщин. Он был одиноким пенсионером. Мичман в отставке. Мужик заводной до беспредела. Сядет с гармошкой на балконе и поёт частушки непристойного содержания. Типа:

Сосед беспокойный, но вреда от него особого не было. И тут Таиска совершила оплошность. Так как напор воды на пятом этаже слабый, то она постоянно брала воду из отопительной батареи на кухне: то голову помыть, то унитаз смыть. Как говорится, голь на выдумки хитра. А тут открыла краник, а вода не течёт, видно, отопительный сезон закончился. «Вот блин, – выругалась Таиска, – придётся на работу с немытой головой шлёпать». А тут ещё соседка в дверь позвонила, и Таиска совсем позабыла про то, что краник на батарее нужно закрутить. Нет воды и нет проблем. Но воды не было в батареях всего несколько дней, а потом воду снова запустили в систему отопления, чтобы эта самая система не рассохлась. Таиска в это время была на работе. Петрович мирно спал в послеобеденное время, и тут на него начала капать, а затем лить, как из ведра вода. Он вскочил, ничего не понимая, и давай кричать: «Палундра! Задраить люки!» Но задраивать было нечего. По стенам стекала вода, весь потолок был мокрым и с него лил дождь. Петрович бросился к Таиске и стал звонить в дверь, а затем стучать руками и ногами, но Таиска по понятным причинам не открывала: её дома не было. Петрович разбежался и прыгнул всем своим невеликим весом на дверь. К счастью, его комплекции хватило для того, чтобы дверь слетела с петель. Потоки воды хлынули через порог на площадку и вниз по лестнице. Петрович вбежал в Таискину квартиру и увидел полный потоп. Первым делом он забежал в ванную, но там было сухо. Тогда Петрович кинулся на кухню, где и был настоящий водопад. Из батареи хлестала вода, и не просто вода, а вода грязно-бурого цвета с примесью ржавчины. Закрыв краник, Петрович схватил ведро, тряпку и начал вычерпывать воду. Воды на полу накопилось целое море. Петрович работал как робот, уж он-то хорошо знал, что вода свою дырочку всегда найдёт, а отыскав эту дырочку, попадёт в его, Петровича, квартиру! А он, между прочим, недавно потолки побелил и обои новые поклеил. «Вот беда… Вот беда-то ...» – стонал Петрович. В его тапочках давно хлюпала вода, носки сами собой постирались, а брюки промокли до колен.

– Ну, Таиска, ну баба, торпеду ей в бок, – ругался Петрович. – Такие тапки загубил, а? Это что ж за напасть такая. У, злыдня бесполезная: ни выпить, ни приласкать – один вред. Ну, ты у меня попляшешь, я тебе устрою «яблони в цвету». Ишь, разгулялась, кран ей некогда закрыть… Да и за каким интересом открывала? Чай, не октябрь месяц, чтобы воздух спускать. А я теперь тут ползай, как краб с клешнёй, наводи марафет.

Ворчанию Петровича конца и края не было, но уборка Таискиной квартиры, наконец, подошла к завершению. Петрович вылил последнее ведро воды и решил протереть отжатой тряпкой ещё раз пол. И в тот момент, когда он наклонился на площадке перед квартирой, чтобы положить тряпку, появилась Таиска. От возмущения её чуть не перекосило, потом она стала задыхаться, потому что дыхание у неё перехватило, и, уперев руки в бока, она закричала, срывая голос и закипая от ярости:

– Ты что здесь делаешь, так твою раз эдак? Тебя кто сюда впустил?

И тут Таиска увидела, что выбитая дверь грустно прислонилась к стене её многострадальной квартиры.

– Боже мой, – заголосила Таиска. – Да что же это делается, а? Посреди белого дня! Ты что это себе, Петрович, позволяешь? А? Ты зачем дверь мою сломал? Пьяная ты пехота, а не моряк загранзагрёба. Я вот щас милицию вызову и будет тебе карцер на старости лет. Ишь, молодость он вспомнил. Давно палубу не драил? Соскучился? Лучше б ты на своей грёбаной гармошке играл и не лез в чужое помещение. Понял?

– Понял, – ответил Петрович. – Очень даже хорошо понял. Ну, ты, Таиска, и зараза! Можно сказать, микроб канализационный. Ты зачем кран на радиаторе в кухне открыла? Что ты за баба такая, один вред с тебя. Я на тебя раньше виды имел! Думал предложение тебе сделать… Да на что ты мне нужна такая непутёвая. С такой, как ты, бабой жить, дык лучше на мине плыть.

И Петрович в сердцах бросил тряпку на пол.

– Всё, Таиска, я в твоей квартире порядок навёл, а теперь добро пожаловать на мою территорию. Как говорится, будьте добреньки, засучите рукава.

Таиска всё поняла. Она моментально вспомнила, что забыла закрутить этот злосчастный краник. И теперь придётся платить по счетам. А счета, судя по всему, Петрович выставит совсем не малые… Вот влипла… Вот беда… Таиске прямо худо стало. Она моментально осознала, что свой гонор нужно поумерить, поэтому сложила руки на груди и сладким голосом простонала:

– Петрович, миленький, ну прости ты меня, растыку такую безнадёжную… Ну, я же не хотела… Петрович, я тебе потолок побелю и обои поклею. А, Петрович? Хочешь, я тебе занавески постираю и полы помою. Ну Петрович, ну чё ты? А знаешь, Петрович, я капусту умею солить, вот насолю тебе капусты и будешь зимой хрустеть, как зайчик!.. А хочешь, Петрович, я тебе браги поставлю. А, Петрович?

Петрович молчал... Скорее всего, думал: грохнуть Таиску сразу и без наркоза или помучить? А Таиска продолжала канючить. Наконец, Петрович изрёк:

– Ладно, Таиска, живи, но потолки мне чтоб побелила.

– Ой, Петрович. Да я прямо в эти выходные, да чтоб мне морщинами покрыться, ой, да хоть прыщами.

– Всё, замётано, – утвердил Петрович и пошёл домой за инструментами, чтобы поставить на место Таискину дверь. А я мурлыкала себе под нос…

«Кажется, буря миновала, – подумала Таиска. – А потолок я ему побелю только влёт. И никаких проблем. Попрошу у Алки пылесос и побелю». Но, как говорится, мечтать не вредно. Впрочем, это Петрович размечтался, что ему побелят потолки, а Таиска в этом была уверена на сто процентов. В пятницу она позвонила в дверь к Петровичу и радостно сообщила, что завтра будет белить потолок:

– Всё, Петрович, готовься… Давай тут уж как следует всё убери: мебель от стен отодвинь, всё плёнкой накрой, и жди, мы с Алкой завтра прям с утра начнём белить. Как говорится, сделал дело – гуляй смело. Чё тянуть? Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра, – пошутила Таиска и весело рассмеялась. – Всё побелим, шторы постираем и красота. Как в музее жить будешь! (Но как показали дальнейшие события, со своей шуткой про послезавтра Таиска как в воду глядела…)

Петрович расплылся в довольной улыбке, подкрутил свои усы, хмыкнул и довольно изрёк:

– Ну, Таиска, ну молодец, даже не думал, что ты такая баба, думал – врёшь. Оно ведь какое дело… Да я ведь за милую душу. Как говорится, по-соседски, если что, помочь готов: прибрать что или подвесить, ты обращайся. Мебель, конечно, жалко, вся распухла. Ну, да чёрт её бери, главное, отношения хорошие между соседями сохранить. Ну, добро. Завтра, значит, как говорится, жду.

– Ну, всё, Петрович! До завтра!

И Таиска довольная собой отправилась домой. Вот представьте себе, если б Петрович упёрся и заставил покупать новый кухонный гарнитур? Это ж какие расходы! Хоть в банке кредит бери. А так малой кровью, то бишь минимальными затратами, обойдёмся по-хорошему…

Утром в субботу Таиска ни свет ни заря отправилась к Алке. Они уложили пылесос и все причиндалы к нему в большую клетчатую сумку и отправились к Таиске, чтобы настроить старую технику. Увидев Таискину кухню, Алка всплеснула руками:

– Ну и потолки у тебя, подруга, просто ужас. Ты когда их белила в последний раз?

– Да никогда, – ответила Таиска. – И так хорошо.

– Слушай, – предложила Алка, – а чё тут белить-то: раз, два – и всё. Делов-то на час работы. Давай сначала тебе кухню побелим, а потом Петровичу. Заодно и потренируемся на твоем потолке!

– А чё, давай, – согласилась Таиска, – всё равно надо попробовать, как пылесос будет белить. А то нагадим Петровичу, и он нас точно удавит.

– Ну, всё, – утвердительно кивнула Алка. – Испытание проведём на твоей территории.

Изобретательные подруги настроили пылесос, налили в него белую водоэмульсионку – и вперёд. Вжик-вжик. Краска ложилась как надо. Настроение было отличное, и Алка предложила это дело обмыть. Водочки они предусмотрительно купили, чтоб Петровича угостить.

– Ничего, – уговаривала Алка Таиску, – мы ж всего по пять капель, чтоб краска лучше к потолку клеилась. Подумаешь, по 50 грамм, и Петровичу достанется.

Таиска достала из холодильника огурчики. Они пришлись как нельзя кстати. Водочка пошла, как дождь в сухую землю.

– Ну, отдохнули, пора и честь знать. За работу, – изрекла Алка. – Давай работать.

Таиска встряхнула банку с краской и включила пылесос.

– Машина – зверь, работает, что надо! – хвалила пылесос Алка. – Вот дело сделаем. А? Вот дело большое сделаем!..

Кухня была крохотной и процесс двигался быстро. Потолок становился белоснежным.

– Давай передохнём, – предложила Алка, – сил больше нет голову задирать.

– Точно, – согласилась Таиска.

– Ну, так давай подлечимся, – поддержала тему Алка. – Какие проблемы!

– Ну, если только по пять капель, – засомневалась Таиска.

– А то, – утвердительно кивнула Алка, наливая в рюмки водочку. – Мы ж не алкоголики, чтобы стаканами глушить. Давай, подруга, выпьем за любовь и за бесконечные пустые передряги.

– Можно и за любовь, – сказала Таиска. – Жаль, закусить нечем, только огурцы да батон. Что за жизнь?

– Это точно, – возмутилась Алка. – Денег ни на что не хватает. Сигареты такие дорогие стали, что дитю на конфеты денег не остаётся.

– Да уж, – подтвердила Таиска. – Хоть бы папика какого найти, чтоб его мешки с деньгами подрастрясти.

– А то! – вздохнула Алка. – Только где ж его найдёшь? Мужики теперь либо разобраны, либо голубые, либо импотенты. И неважно, как оно на самом деле. Важно постоянно делать вид, что в его объятиях сходишь с ума от удовольствия! Мужики, они ж как дети, верят в сказку. Вот у меня один был – полный ноль, а я делала вид, что умираю от удовольствия, и он верил, гордился собой. Мало того, ещё и жену вздрючил за то, что с ней у него ничего не получается. Нет, ты понимаешь, Таиска, мужскую логику? Проблема-то не в том, что у мужика на полшестого, а в том, что жена притворяться не умеет. Ну, давай ещё по пять капель за такое дело и всё.

– Давай, – утвердительно кивнула Таиска. – Кофе, коньяк и мужчины должны быть крепкими! За это предлагаю и выпить!

И они снова выпили.

– Хорошо пошла, – вздохнула Алка. – Ну, как говорится, делу время, а потехе час. Давай работать, а то до вечера не управимся.

И девчонки принялись добеливать потолок на кухне. Работа спорилась, вот только краска теперь ложилась не совсем ровными рядами.

– Сойдёт и так, – успокаивала Алка. – Это ерунда. По потолку можно орнамент пустить. И будет дизайнерский потолок.

– Какой орнамент? Ты чё плетёшь? – запереживала Таиска.

– Да нормальный такой орнамент. У тебя чернила есть?

– Ну, есть где-то, – стала вспоминать Таиска. – Вроде под ванной пузырёк стоял с синими чернилами, я волосы когда-то, сто лет назад, ими красила. Цвет ещё такой хороший получился, пепельный.

– Давай неси, – скомандовала Алка. Она плеснула в банку с краской чернил и размешала.

– Ой, ты что творишь! – ужаснулась Таиска. – А чем же мы будем Петровичу белить потолки?

– Не дрейфь, подруга, что-нибудь придумаем. Смотри, какую красоту я тебе сейчас наведу!

И Алка, забравшись на стол, стала лепить кисточкой кляксы на белый потолок.

– Модерн, – восхищалась повеселевшая Алка.

– Кошмар, – остолбенело пыхтела Таиска.

– Клушка ты необразованная, посмотри, как красиво: звёзды Млечного пути в бесконечных просторах твоей занюханной кухни.

Алка так увлеклась процессом, вообразив себя мега-дизайнером, что не заметила, как поверхность стола закончилась, и она полетела вниз. Краска из банки выплеснулась фонтаном на Таиску и неказистую Таискину мебель, обрызгав при этом обои, окно, пол и всё остальное. Но самое страшное, Алка при падении задела пылесос и трубка, к которой крепилась банка, лопнула. А сама банка, выплеснув содержимое, разбилась вдребезги. Алка лежала на полу и стонала, как раненый боец. Таиска пыталась салфеткой стереть краску с волос и лица. Но, похоже, это было бесполезным занятием.

– Чё ты там бумагу переводишь, беги в ванную, – скомандовала Алка. – А то поздно будет, не отмоешься.

Таиска бросилась в ванную и стала поливать воду на свою несчастную голову. Волосы у неё слиплись и стали дыбом, а синюшные разводы расплылись по щекам и шее.

– Красавица, – обалдела от увиденного Алка. – Ну, прямо писаная красавица! Тебя бы сейчас сфотографировать и поставить фотку возле вазочки с конфетами, чтобы дети не таскали. Пойдём ко мне, у меня дома где-то ацетон есть, будем тебя отмывать.

– Нет, – отказалась Таиска, – я никуда не пойду. Куда я с такой физиономией? Подумают ещё, что меня побили, позора не оберёшься. Давай так отмываться, подручными средствами. Да и вообще, хорош подкалывать. Это благодаря тебе я сейчас выгляжу, как пугало.

– Ну, как хочешь. Хозяин – барин. Давай хозяйственным мылом попробуем или доместосом, говорят, он все микробы отмывает.

– Вообще-то я не микроб, – уточнила Таиска, – хотя, в принципе, очень даже на него похожа.

В общем, отмывалась Таиска долго и упорно. Потом они с Алкой оттирали пятна на кухне, и как-то так незаметно день подошёл к концу, и уставшие девчонки легли спать. Рано утром кто-то настойчиво позвонил в дверь. И ещё раз позвонил, и ещё, и ещё…

– Да кто же это ломится ни свет ни заря? – простонала Алка. – У тебя тут проходной двор что ли? Чтобы так бесцеремонно в 8 утра!

– Такого ещё не было. Пойду, посмотрю, может телеграмма...

Таиска тихонько, по привычке на цыпочках, подкралась к входной двери и заглянула в глазок. На неё смотрел сердитый Петрович. У Таиски застучало в висках и руки моментально стали влажными. «Вот и подкралась беда нежданно-негаданно серой волчицей в мой дом», – подумала она.

– Таиска, открой! Открой, слышишь? Я знаю, что ты дома, открывай. Сколько я буду ждать твою обещанную побелку? Это что же за шутки такие. Я, понимаешь, всю мебель отодвинул, всё плёнкой накрыл, а она мне, чай, в копеечку обошлась. И что? Жду, понимаешь, жду, а ты тут что? Развела, понимаешь, бардак. Ты, Таиска, меня что, разорить решила, а? Открывай, зараза такая!..

Таиска стояла ни живая, ни мёртвая. «Вот влипла в историю! Не дай бог шевельнуться – Петрович услышит и всё, труба. Будет дежурить до ночи, как часовой. А что толку? Пылесос сломан, банка разбилась, половина краски высохла, половина разлилась. Всё. Это конец. Господи, бедный Петрович. Как же ему теперь сказать, что ремонт откладывается? Да он меня точно убьёт. Нет, надо молчать. Уйду в подполье и точка, – думала Таиска. – Время, как говорится, лечит. Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаю»…

…Кстати, одна моя приятельница, Евгения Семёновна, а попросту говоря, Женька, вообще считает, что лекарства – это большой вред для здоровья. Она у нас дама продвинутая в этих вопросах, потому что с некоторых пор стала санитаркой в морге подрабатывать. Вообще-то, Женька учительница. Анатомию и биологию в школе преподаёт. Но денег, сами знаете, учителям много в школе не платят, и устроилась наша Евгения Семёновна в морг санитаркой. Не санаторий, конечно, но работа не пыльная. Респиратор на нос нацепил и вперёд: трудись на славу. Зарплата в морге тоже, конечно, не ахти, но чаевые можно заработать вполне приличные. Того покойничка помыл, этого одел, другого расчесал – и на жизнь очень даже хватает. Оно, конечно, вначале Женька боялась работать в таком заведении, потому что смена у неё ночная. А ночью в морге совсем не весело. Эскулапы все домой уходят, а она со жмуриками наедине остаётся и ждёт, когда ей на «скорой» новую партию покойников подвезут. Сторож вечно спирта напьётся и спит, как убитый, а Женька одна-одинёшенька от страха трясётся. Однажды она познакомилась с одним мужичком командировочным. Темноволосый красавец, с ослепительной улыбкой и карими с поволокой глазами. Устоять перед таким было невозможно, и, само собой, шуры-муры, то да сё – завязался роман. Хорошо было бы устроить продолжение банкета, а у Женьки дежурство в анатомичке. Что делать? Она и говорит своему ухажеру: мол, я сегодня в больнице дежурю, которая неподалёку от гостиницы. Давай часикам к одиннадцати подходи к проходной на больничный двор, и я тебя там встречу. Само собой Женька не стала рассказывать, что работает не в самой больнице, а в её анатомическом отделении. Зачем человека пугать понапрасну? Да и вообще – меньше знает, крепче спит. Экскурсию по холодильным отделениям она гостю устраивать не собиралась, а ординаторские везде в одинаковом состоянии. Как назло, только ушли доктора – привезли деда с аварии, весь в кровище и в грязище. Хошь не хошь, надо его мыть, а то утром никто не захочет такую грязь вскрывать. Ну что делать, выпила Женька со сторожем по 50 грамм спирта – и вперёд за работу. Надо же деда хоть немного подмарафетить и подготовить к вскрытию. Забегая вперёд, открою вам секрет, что дед тот ходил в булочную, а после, по дороге домой, зашёл в кафе и выпил пару-троечку стопочек водочки сомнительного качества. Кто ж деду хорошего нальёт, тем более что он выбрал самый недорогой товар. В общем, развезло старичка по полной программе, вот он и выскочил на дорогу, а тут, откуда ни возьмись маршрутка. Хоть и была у неё небольшая скорость, но деду хватило. Стукнуло его, как футбольный мяч, и покатился дедуля замертво на сырой асфальт. Он и так-то чуть тёплый после водочки был, а тут ещё головой треснулся, вот дух из него и вылетел. Но, как оказалось позднее, покинул он сей бренный мир лишь на время. А в момент аварии никто и не сомневался, что дед погиб, потому что его лысая голова расцарапалась и была вся в крови. Приехала милиция, скорая помощь, взяли пострадавшего за ручки и ножки, да в «скорую». Старенький дедушка признаков жизни не подавал, а зеркальце к его 85-летним губам никто прикладывать и не собирался. Помер и помер. Как говорится, царствие ему небесное. Вот и попал старичок в морг, где дежурила в эту смену Женька.

Она всё по порядку записала – зарегистрировала, чтоб труп не пропал, и продолжала готовиться к свиданию. Ну, сами понимаете, винишко, колбаска, яблочко и шоколад, свечи и красивое бельё под белый халатик, который ждал своего часа в шкафу. После того, как Женька остограммила сторожа спиртом, они по-быстренькому деда раздели, слегка обтёрли и, привязав к ноге номерок, отвезли в холодильник. Одним словом, всё «стерильненько». Как говорится, сделал дело – гуляй смело. Женька налила сторожу ещё приличную мензурку спирта, эдак грамм на 80, а то и на все 100, и отправила его спать на склад. Всё шло по плану. Женька в темпе вальса натянула на себя белое бельё и белые чулочки, прикрыла всё это полупрозрачным, «скромным» (значительно выше колена) белым халатиком из нейлона, зажгла свечи и помчалась встречать ухажёра. Артурчик её уже ждал. Ему явно не терпелось прижать к себе такую славную медсестричку.

– Ну что, всем клизмы поставила, моя дорогая? – съюморил он.

– Всем. Пошли, – со смехом ответила Женька. Она была на седьмом небе от того, что сегодня ей не придётся ночевать одной в этом жутком склепе. Они тихонько вошли в здание.

Под потолком синела дежурная лампочка, а в ординаторской горели свечи. Артурчик удивлённо прошептал:

– Ну и тишина же у вас здесь, как в морге. Даже никто не храпит.

– Да уж, – ответила Женька. – У нас с этим строго. Все спят непробудным сном…

– А врач где? – уточнил Артурчик.

– Домой ушёл, у него жена приболела, – соврала Женька.

Она заперла входную дверь, чтобы никто их врасплох не застал и игривым тоном объявила:

– Прошу к столу. Как говорится, чем богаты, тем и рады.

Артурчик открыл вино и наполнил стаканы.

– За этот райский уголок! – восторженно произнёс он.

– И то верно, – кивнула Женька, и они осушили бокалы.

Жизнь налаживалась. Что ещё нужно дежурной санитарке морга и уставшему командировочному... Они наполнили по второму бокалу, точнее сказать по стакану, и выпили за одинокие сердца, которым было суждено соединиться в этих стерильных стенах. Женька трепетала от счастья!

– Какая сказочная ночь, – прошептала она. – Давай потанцуем?

И Артурчик тут же пригласил её на танец, включив мелодию на своём сотовом. По телу Женьки разливалось приятное тепло. Ах, как всё же замечательно быть в объятиях сильного и нежного мужчины!..

Между тем в холодильном блоке начал приходить в себя «погибший» в аварии дед. Его знобило, и голова просто лопалась от боли. Обстановочка вокруг него была далеко не такая тёплая и уютная, как у влюблённой парочки.

– О, Господи, это куда же я попал, а? Это что ж за беда со мной приключилась, а? Есть здесь кто? Али нет?

От холода у деда тряслись все конечности и даже в съёмной челюсти зуб на зуб не попадал. Трясущимися руками он пытался креститься, не понимая, где находится. А так как пострадавший не взял из дома очки, то совершенно ничего не видел, и поэтому его не охватил ужас от того, что рядом с ним лежат окоченевшие трупы. Первая мысль, которая посетила деда: «Отравили, палёной водкой напоили, сволочи... хапуги... идолы окаянные!.. От дожили, от дослужились. За свои кровные выпить стало нельзя. Ешь перетрёшь, ну что за жизнь, а?».. Дед попытался нащупать в ногах одеяло, но его не было. Он лежал на железной каталке, на рваной простыне и к тому же без подушки. Плюс ко всему на нём не было никакой одежды, старичок лежал в чём мать родила.

– Едрён бабай, это чё же делается, а? Обобрали!.. Как есть обобрали. Даже трусы стянули. Ну, всё, теперь от бабки никакого житья не будет.

Развитие сюжета ему представлялось следующим образом. Бабка сначала очень удивится, всплеснёт руками и с укоризной скажет:

– Допился старый кобель, дотаскался по бабам, что трусы новые потерял. Вот будешь теперь кобелина в кальсонах ходить. Я тебе устрою секс без правил. Ишь, бугай старый, там у тебя уже всё пересохло, а ты всё ходишь, шушунами гремишь!..

Дальше можно было не продолжать, потому что за долгую совместную жизнь дед наизусть знал все бабкины монологи в свой адрес. Как говорится, не один год она из него кровь пьёт. Оно, конечно, дед не без греха был в молодости, чего уж тут скрывать, но в последнее время завязал с этим делом навсегда и бесповоротно. Почти как в песне поётся: «Узелок завяжется, узелок развяжется...» Только вот беда: завязаться-то узелок завязался, а вот развязываться – хрен... А жаль... Хорошие времена были, у деда даже на душе потеплело от лямурных воспоминаний. Впрочем, ненадолго…

– Это что же за холод такой, прям беда? И куда же это я попал на ночь глядя?

И тут деда осенила мысль: «Наверное, в больницу. Кинули меня, как бомжа пьяного, на каталку и забыли в приёмном покое. От тык сервис! Оно, конечно, если б у меня в кармане были доллары, другое дело, а так какой же с голого деда без валюты интерес. Вот и лежи, стынь здесь. Хоть бы подушку с одеялом дали. Эскулапы бесчувственные, так твою раз так. Стало быть, надо вставать и идти искать медсестру». Дед заскрипел каталкой и начал подниматься…

Надо сказать, что при голубоватом свечении дежурных лампочек, на фоне каталок с покойниками – зрелище было не для слабонервных... А в это время роман Женьки и Артурчика достиг своей кульминации: вино было выпито, все тёплые слова сказаны и наступил тот момент, после которого всем женщинам хочется романтических разговоров, а почти все мужчины засыпают, сладко похрапывая. Женька обо всём этом знала не понаслышке и поэтому решила продлить общение, предложив выпить ещё по 5 капель, чтобы продолжить прелюдию счастливого сюжета. Она ловким движением руки, словно по мановению волшебной палочки, достала из шкафчика мензурку со спиртом и бутылку с клюквенным морсом, который заблаговременно притащила из дома.

– Будем делать коктейль, – объявила Женька.

Предложение было заманчивым, поэтому Артурчик с сожалением вздохнув, присел к столу. Соблазнительное бельё Женьки завлекало сквозь прозрачный халатик, будоражило воображение мужчины, но коктейль из спирта с клюковкой перевесил все остальные желания. Женька наполнила стаканы.

– Как рубиновые звёзды Кремля!..– восхищённо изрёк Артурчик. – Пьём на брудершафт!

И Артурчик, подхватив Женьку, прижал её к себе, чтобы не отпускать из-за каких-нибудь вновь открывшихся обстоятельств. Коктейль пришёлся как нельзя кстати: поцелуй затянулся и перешёл в пламенные страстные слова и объятия, белый халатик Женьки скользил по телу, и все пуговички и кнопочки расстегивались, как будто сами по себе. Влюблённая парочка медленно, но верно, продвигалась к дивану, за спиной Артурчика голубым свечением сиял дверной проём. «Надо бы закрыть дверь», – подумала Женька. «Впрочем, все больные спят беспробудным сном», – вспомнила она и, утонув в сладострастных объятиях кавалера, завалилась на диван. На столе, мирно потрескивая, гасли одна за другой свечи в подсвечнике. И в это время Женьке показалось, что где-то что-то скрипнуло, слегка громыхнуло и послышалось шарканье ног… Но любовник был таким настойчивым, а на Женьке остались только одни белые чулочки, да к тому же коктейль расслабил её окончательно и бесповоротно, усыпив последнюю бдительность. «Мне всё показалось», – решила Женька и предалась любви. И в то самое время, когда погасла последняя свеча, в дверях появилось хлипкое, обнажённое тело «убиенного» деда, которое в голубом свечении дежурной лампочки казалось прозрачным.

– Сестра, сестра, – тихо позвал дед, протянув вперёд сморщенную старческую руку. – Мне холодно, застыл я совсем в вашей богадельне.

Женька открыла глаза, и от ужаса всё её тело стало, словно ватным….